Утро

Она сидела на нижней ступеньке лестничного пролёта, подперев кулаками лицо. Тёмные с рыжинкой пряди кудрявых волос с неряшливым кокетством падали на Её лоб, отчего конопатая мордашка казалась ещё более детской, чем обычно. Она смотрела куда-то сквозь грязную, заплёванную стену подъезда, сквозь сломанные и выжженные останки почтовых ящиков, сквозь слои объявлений... куда-то далеко-далеко, куда взгляд обычного человека не проникает, плечи Её мелко дрожали, словно от холода. Почувствовав как предательски защипало в носу и зрение стало размываться, Она встряхнула головой (Нет, нельзя мне, нельзя!) и дрожащими пальцами вытащила из рюкзака свою знаменитую пачку папирос "Беломорканал", на которой за два года расписались уже почти все Её друзья. Хотелось курить, но сама мысль о том, чтобы встать и пойти в магазин казалась смешной и нелепой. Так Она и сидела, обняв левой рукой колени, а в правой, увешенной фенечками и браслетиками, сжимала папиросу.
"Шлюха!"
Она вздрогнула от звука собственного голоса и уронила папиросу на пол. Поднимать не стала, вместо этого поднялась и пошла к выходу из подъезда, чтобы нырнуть в спасительный дождь.

Пресные капли стекали по Её лицу, смешиваясь с солёными, а во дворе неистовствовала самая настоящая майская гроза. Она шла, подставив лицо дождю, плечи её больше не дрожали. Небесные потоки словно смывали с Неё всю грязь прошедшей ночи, ветер давно сорвал и унёс разноцветный лоскутный беретик и теперь играл с Её волосами, словно шаловливый котёнок.
Сверкнула молния. И Её смех потонул в раскате грома.